Ф. Таррега - Глава III - Юность - Первое любовное потрясение
Начиная с этого времени, жизнь Тарреги концентрируется на гитаре.
Обосновавшись в Мадриде, он часто выступает в публичных и частных концертах в театрах Альгамбра, Сирко и Ховельянос.
Увеличивается круг его знакомых и друзей. Среди них такие известные люди умственного труда как Сорилья, Камноамор, Нуньес-де-Арсе, Леопольдо Алас, Сальмерон, Бенликр, Томас Бретон и другие не менее известные.
Поскольку нам было интересно все, связанное с духовной жизнью маэстро, до нас дошло имя одной женщины, о которой ходило много разговоров, слухи эти нас полностью не удовлетворили.
Это приятное, звучное имя Клеменсия.
Нами руководило желание рассеять загадочную недоговоренность и создать образ, который нам не давался; и мы не остановились даже перед тем, чтобы попросить брата маэстро дона Висенте Таррегу.
Вот что он нам рассказал:
У доктора Игнасио Ласренди, жившего в то время в Мадриде, была дочь, красивая девушка 18 лет, которая очень увлекалась гитарой и имела к ней способности. Отец хотел, чтобы девушка развивала свои способности. Он предложил Тарреге руководить ее занятиями.
Клеменсия, в которой и красота и природная грация сочетались с быстрым восприятием, необычной гибкостью ума, прекрасной памятью, - достигла успеха.
Как только она достигла достаточного навыка в исполнении некоторых произведений, Таррега предложил ей программу сольных произведений для исполнения вдвоем, которые он сам сочинял и инструментировал. В это время он переложил для гитары “Голубку” Гуно, Анданте из квартета Гайдна опус 50 № 1, Турецкий марш Моцарта, Вальсы Вальдтейфеля, не считая нескольких оригиналов, которые не были изданы и ныне утрачены.
Острие совпадения в эстетических переживаниях влечет за собой интенсификацию идей, которая настойчиво переплетается и пускает глубокие корни в душе. Часто эхо этой общей вибрации, переходя границы абстрактного, идеального, входит в саму реальность.
Этот процесс - одна из стольких тропинок между гвоздиками и чертополохом, по которым идет иллюзия, - превратился в сердцах Тарреги и Клеменсии в бурную страсть.
После нескольких частных концертов в Мадриде и Валенсии, ученица, все время в сопровождении отца и Тарреги, изящная ученица, была представлена маэстро в Кастильоне.
Программа состояла из произведений, исполнявшихся соло и вдвоем. Среди них были последние произведения Сора, Ньюленда и уже названное Анданте Гайдна.
Клеменсии бурно аплодировали, ее поздравляли не только с ее искусством и личной привлекательностью, но и с тем, что она ученица такого любимого и почитаемого в родных местах учителя.
За этим публичным концертом последовали частные и другие концерты в иных местах области. Если для Тарреги каждое выступление перед публикой было актом самопожертвования и культом преклонения перед искусством, Клемения под воздействием стольких похвал и лести, позволяла короткие тривиальности, отнимавшие целостность впечатления от произведения.
Случай распорядился, чтобы на последнем из этих концертов Таррега заметил на губах Клеменсии предательскую улыбку, в то время как полная отрешенность прервала ход исполнения произведения под пальцами гениального артиста.
Закончив, Таррега сказал только: “Я бы предпочел удар кинжалом в спину”.
Это был разрыв и, возможно, первый сентиментальный конфликт Тарреги.
Клеменсия навсегда исчезла из его жизни. Таррега, грустный и разочарованный, мучался некоторое время тяжелыми мыслями, которые терзали его дух и угрожали неисправимыми последствиями.
Очевидно, бальзамом для него стали в эти критические обстоятельства, акценты драматической страсти и ностальгии, которые гений Бетховена, Шумана и Шопена сумел поднять на уровень возвышенного.